ПРИДНЕСТРОВЬЕ И ЕВРАЗИЙСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ

(Из стенограммы выступлений в Приднестровском государственном университете 15 июня 2013 года)

Александр ПРОХАНОВ, председатель Изборского клуба, главный редактор газеты «Завтра»:

— Я вижу землю Приднестровья, на которой мы сегодня собрались, не только одним из последних осколков великой советской цивилизации, но и своего рода иконой нашего общего будущего, на которую по сей день молятся русские патриоты.

Многие из сидящих в этом зале были участниками войны, приведшей к провозглашению независимости Приднестровья. Кровавые события тех уже далёких лет, участие в этих событиях наших товарищей – незабываемая страница и в истории Приднестровья, и в истории российского сопротивления. Посещая Приднестровье, мы прикладываемся к вашей иконе, к вашим святыням.

Сегодня среди российской элиты и в российском обществе сражаются две тенденции. Одна из них подразумевает движение России в сторону империи, возрождения имперского сознания, в сторону восстановления грандиозной архитектуры, которая была сломана в 1991 году. Другая стремится осуществить проект национального государства – то есть антиимперский проект, который превратит Россию в небольшое по значению региональное государство с доминантой русского населения. А остальные земли уйдут из-под российского контроля. У каждой из этих тенденций за последние годы были свои победы и свои поражения. Но имперское сознание, которое ещё пять лет назад в своих формулах, в своих воспроизведениях казалось практически невозможным, начинает завоёвывать не просто народное поле, народное сознание, но и политологическое сообщество. Ряд кремлёвских чиновников больше и больше начинают исповедовать эту формулу. И новации, новизна сегодняшних процессов в России связаны с тем, что имперское направление, представление, имперские сущности всё больше проникают в практику.

Наверное, Приднестровье не чувствует на себе практические результаты этой схватки. Но такие небольшие государства, как Южная Осетия или Абхазия, в полной мере чувствуют на себе эту новую имперскую российскую доктрину. Потому что после позорного и трагического 1991 года, в 2008 году, когда состоялась небольшая, но очень кровопролитная российско-грузинская война, Россия впервые реализовала авангардную имперскую политику, пройдя Рокский туннель и выйдя в Закавказье, на свою традиционную территорию, традиционную сферу влияния.

Сегодняшняя Россия, оскоплённая, потерявшая свои рубежи, потерявшая 30 миллионов русских, которые были выброшены Ельциным за пределы материковой России, – это государство не является национальным, узко националистическим. Это государство и в данном виде является имперским. Поэтому имперские тенденции начинают проникать в русскую политику.

Что такое Евразийский союз, о котором говорит Путин? Союз, который существует в нашем сознании пока в виде скромного, ещё нечёткого эскиза, контурной карты, на которую ещё только предстоит нанести яркие цвета новой реальности? Это есть таинственное восстановление, воспроизведение, реставрация огромной тайны, которая каждый раз собирала на своих территориях рассыпанные, разрозненные фрагменты и возводила великие царства, великие империи. Евразийский вектор сегодня уже не является достоянием лишь маленькой группы евразийцев, проявивших себя в своё время на страницах оппозиционной газеты «День», а становится идеологическим знаменем многих экономистов, предпринимателей, политиков, философов, религиозных деятелей. В связи с этим мы хотим услышать ваши представления о драме сегодняшнего Приднестровья, о том, как вы, окружённые недружественными соседями, намерены сражаться за свою независимость, за русский мир.

Мы дорожим вашим присутствием, понимаем, что у Приднестровья есть гигантская заслуга. Миссия, которая не соизмерима с вашей территорией, с вашим экономическим потенциалом, но которая превышает по своему значению всё то материальное, из чего состоим мы. Эта миссия заключается в том, что Приднестровье не предало идеалы большой страны, не предало имперскую мечту, имперскую задачу. Приднестровье – крохотный очаг имперской жизни, лампада имперского сознания ‑ выстояло и продолжает стоять. За это мы все, сегодняшние и завтрашние, будем признательны и благодарны Приднестровью. В Евразийском союзе, который, несомненно, состоится, у Приднестровья будет самое достойное геополитическое и историческое место. Мы будем постоянно служить молебен во славу тех великих дней, когда вы выдержали страшное испытание судьбы. Слава Приднестровью!

Нина Штански, министр иностранных дел Приднестровской Молдавской Республики:

— Мне кажется достаточно символичным то, что заседание Изборского клуба проходит сегодня здесь, в Тирасполе, на Днестре. Может быть, кому-то мои слова покажутся пафосными, но Приднестровье – это уже маленькая евразийская модель, Евразия в миниатюре. Когда-то Суворов, не проигравший ни одного сражения за пятьдесят лет, построил на Днестре крепость – может быть, этот дух стойкости нам, приднестровцам, остался?

Мы за год сделали немало. Хотя правильно сказал Александр Андреевич: евразийская интеграция сегодня – всего лишь эскиз, который будет наполняться определёнными красками. Евразийская интеграция провозглашена президентом нашей республики в качестве национальной идеи. Сегодня евразийское направление – основное в реализации нашей внешней политики, закреплено в новой концепции внешней политики, которая была подписана президентом в прошлом году. Мы с вами уже запустили медиапроект – это медиацентр «Евразийское Приднестровье», который объединил сегодня экспертов из России, Украины, Приднестровья, Гагаузии, Азербайджана. Его партнёрами уже являются Институт стран СНГ, Российский институт стратегических исследований, Русское зарубежье и многие другие наши российские коллеги. И мы очень рады тому, что Изборский клуб тоже становится нашим партнером в деле евразийской интеграции. Мы будем рады, если мы объединим наши площадки и наши усилия. Возможно, на определённом этапе тот опыт, который накоплен здесь, в Приднестровье, будет полезен Изборскому клубу в других регионах, в том числе в регионах России.

Может быть, кто-то скажет, что мы спешим. Да, мы спешим, потому что для нас евразийство – не просто еще одно «окно возможностей», а единственный способ выжить. Здесь я позволю себе поставить точку и дать слово нашему коллеге, моему заместителю Игорю Петровичу Шорникову, который расскажет о концепции «Евразийского региона».

Игорь Шорников, заместитель министра иностранных дел Приднестровской Молдавской Республики:

— «Евразийский регион» Приднестровья, проект который сейчас будет презентован, – это наш ответ на попытки европейской дипломатии блокировать развитие интеграционных процессов на евразийском пространстве, прежде всего в отношении Молдовы и Украины. Запланированное уже на текущий год вступление этих государств в зону свободной торговли с Евросоюзом исключает для них возможность стать участниками Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана. Разумеется, это напрямую затрагивает интересы народа Приднестровья и подвигает нас искать пути преодоления кризисной ситуации.

В случае присоединения Молдовы и Украины к зоне свободной торговли с ЕС мы теряем возможность пользоваться действующим режимом автономных торговых преференций с Евросоюзом. А в структуре приднестровского экспорта продажи в страны ЕС составляют уже 29%, или 203 млн долл. На долю России приходится лишь 22% совокупного экспорта, или 154 млн долл. Для сравнения: в 2008 году экспорт приднестровской продукции в РФ превышал экспорт в ЕС на 60 млн долл. Сейчас ситуация противоположная. То есть последние годы происходит постепенное сокращение объёмов экспорта в Россию, что является следствием проводимой Евросоюзом экономической политики в отношении Приднестровья.

Переориентация экспортных потоков на Европу привела к тому, что мы не можем восстановить докризисные экспортные показатели. В 2012 году загрузка производственных мощностей наших промышленных предприятий составила примерно 40%. В итоге мы становимся зависимыми от воли ЕС – либо теряем европейские рынки, что может означать коллапс приднестровской экономики с последующей утратой государственности и вытекающими отсюда геополитическими изменениями в регионе не в пользу России.

В нынешней ситуации перед Приднестровьем стоит задача обеспечить возможность для экспортных переориентаций товарных потоков с рынка Евросоюза на рынок государств Таможенного союза. Этому и служит концепция «Евразийского региона», в рамках которого должны осуществляться:

- беспошлинная торговля по примеру Таможенного союза;

- режим наибольшего благоприятствования для большей части товаров и услуг, производимых в субъектах-партнёрах;

- оптимальные условия для взаимного инвестирования, углубления в производственную специализацию, создание совместных предприятий, деление производства конечного продукта на производственные циклы;

- совместный поиск дополнительных рынков сбыта произведённой продукции;

- постоянный обмен информацией по вопросам снабжения, поставок и логистики;

- упрощение процедур трудовой эмиграции; передвижение населения по аналогии со схемами, действующими между приграничными областями;

- проектирование и создание совместных инфраструктурных объектов;

- проведение совместных спортивных, культурных, научно-образовательных мероприятий.

И так далее.

Одним из механизмов реализации проекта «Евразийский регион» может стать модель государственной корпорации.

Госкорпорация – это очень гибкий механизм. В соответствии с Федеральным законом РФ от 12.01.96 № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях»: «Государственной корпорацией признаётся не имеющая членства некоммерческая организация, учреждённая Российской Федерацией на основе имущественного взноса и созданная для осуществления социальных, управленческих или иных общественно полезных функций. Государственная корпорация создаётся на основании федерального закона».

Это означает, что сотрудничество между Россией и Приднестровьем при создании новой структуры не столкнётся с затруднениями, связанными с соблюдением российского законодательства и выполнением международных обязательств Российской Федерации.

«Евразийский регион» – это открытый проект, предполагающий участие специалистов в выработке конкретных механизмов экономической интеграции Приднестровья. Мы наметили контуры этой структуры, но наполнять её конкретным содержанием должны вместе. Уважаемые коллеги, если нам удастся запустить этот проект, то Приднестровье может стать своего рода евразийским полигоном или выставкой достижений евразийской интеграции.

Александр Дугин, профессор МГУ, руководитель Центра консервативных исследований:

— Только что в Изборском клубе под эгидой Александра Андреевича Проханова подготовлен доклад, посвящённый проблемам евразийской интеграции. Экономическую часть этого доклада писал Сергей Глазьев, военно-стратегическую – генерал Леонид Ивашов, а идеологическую – эксперты Центра консервативных исследований. Именно эту идеологическую часть я и хотел бы кратко изложить в своём выступлении.

Евразийская идея – это не просто интеграция каких-то соседних регионов, как, например, тихоокеанская интеграция. Евразийская идея – это идея, альтернативная либеральному глобализму, концепту «однополярного мира», который подразумевает глобальную доминацию Запада, в центре которой находится блок НАТО, то есть Соединённые Штаты Америки и их союзники во всём мире. Система ценностей и система интересов, которые продвигаются в рамках однополярного мира, – это:

– триумф модели глобального либерального капитализма в экономике, которая становится безальтернативной и тотальной;

- триумф модели либеральной демократии в политике;

- триумф концепции прав человека и индивидуализма в идеологии.

Кстати, отсюда вся эта борьба за сексуальные меньшинства. Гендер – принадлежность к полу – является коллективной идентичностью, а потому противоречит концепции индивидуализма, лежащей в основе либеральной идеологии. Поэтому на самом деле наступление сторонников браков для гомосексуалистов и других форм легализации извращений не является случайным элементом – это ядро и сердцевина современной либеральной политики и экономики. Это не шутки! Это очень серьёзно. Это некоторая модель того миропорядка, который сопряжён с понятием модернизация, с понятием западного пути развития, с понятием западных или, как они говорят, общечеловеческих ценностей. Это полюс, который представляют собой США и все, кто так или иначе на них равняется. И даже те силы (это самое интересное), которые выступают против Запада, но с сохранением западных ценностей. Многие страны, проводящие антиколониальную политику, хотят на самом деле не построить альтернативу западному обществу – они хотят построить такое же западное общество, только соответствующее их национальным интересам.

Сама идея современного национализма в значительной степени является калькой западноевропейской модели, только применённой, скажем, к Индонезии, к Филиппинам, к Индии, к африканским странам, к Латинской Америке и так далее. Однако, принимая эту западную модель в качестве универсальной, даже если мы хотим направить её против Запада, мы рано или поздно пускаем к себе глубинную систему западного индивидуализма.

Вот контекст, в котором мы живём:

- однополярный глобальный мир;

- доминация Запада;

- сетевое сообщество;

- новая форма модернистской и постмодернистской культуры, которая атакует всех: атакует Приднестровье, атакует наше образование, атакует Россию.

Сегодня Россия на 80% находится в рамках этого контекста, мы тоже движемся в направлении Запада. Если мы будем двигаться туда дальше, то никакой суверенной России просто не будет.

Евразийство говорит радикальное «нет» всему этому комплексу. Вот в чём его смысл – построить альтернативный глобализму мир, сказать:

«нет» – глобальной доминации США;

«нет» – либеральной демократии;

«нет» – материалистическому комфорту и развитию того, что называется научно-техническим прогрессом в той форме, в которой он возведён в абсолютно высшую ценность;

«нет» – самому индивидуализму, который гораздо глубже, чем защита сексуальных прав и меньшинств;

«нет» – представлению о той форме демократии, которая навязывается в качестве универсальной.

«Нет» всему этому. «Нет» однополярному миру, а «да» – многополярному миру, основанному на цивилизационных особенностях:

«да» – исламскому миру с его системой ценностей;

«да» – индуистской цивилизации;

«да» – китайской цивилизации;

«да» – русской евразийской цивилизации, включающей в себя самые разнообразные влияния: в первую очередь православные, русские, но одновременно и культуры других народов.

Если мы посмотрим на русские православные ценности, то по всем пунктам они будут противоречить тому, что нам сегодня навязывается в качестве нормы:

и семья имеет первостепенное значение;

и Бог является главной ценностью и мерой вещей, а не человек является мерой вещей;

и соборность важнее, чем индивидуальное процветание;

и материальные заботы вторичны по сравнению с духовными.

На самом деле то, с чем мы имеем дело с нашей православной точки зрения, – это антихристианское, антихристово мировоззрение. Запад – это современный мир Антихриста. Любой верующий человек, признающий православные ценности, не видеть этого не может.

Встав на западный путь развития, во всех перечисленных мною пунктах мы обязательно придём к единому глобальному мировому государству, которое с точки зрения христианина или мусульманина рассматривается как царство Антихриста, или царство Даджаля. Поэтому, и конечно же маленькое Приднестровье, или даже Молдова, или даже вся Российская Федерация не смогут этому противодействовать в одиночку. Нам нужны союзники. На сеть глобального атлантизма и однополярного мира мы должны отвечать сетью евразийской, которая будет иметь представительство везде, такое же разноплановое.

Очень много в этой борьбе зависит от духовного преображения, от каждого отдельного человека. Евразийцем может быть каждый, и каждый может изменить очень и очень многое в том мире, в котором мы живём, потому что, в конце концов, тот мир, в котором мы живём, создали мы сами.

Человек – это очень серьёзное явление. Лишь становясь на сторону инерции, он предаёт свою волю, своё человеческое достоинство каким-то тёмным силам, полагая, что само собой всё будет идти как-то хорошо. Если отказаться от своей воли, мы окажемся в «прекрасном новом мире», куда нас обязательно насильно приведут. Лучше встать на сторону духовного восстания, утверждения наших духовных корней, наших личных, христианских, православных, коренных русских, евразийских ценностей. По крайней мере тогда мы сможем чётко и ясно определить нашу позицию в той сложной и драматической ситуации, в которой мы оказались.

В заключение я хотел бы выразить своё восхищение деятельностью министра иностранных дел Приднестровской Молдавской Республики госпожи Нины Викторовны Штански по включению Приднестровья в процессы евразийской интеграции. Это авангардная стратегия, которая мне представляется наиболее перспективной. Я хотел бы пожелать вам всем успеха в этом направлении.

Андрей Кобяков, председатель правления Института динамического консерватизма:

— Мне хотелось бы поговорить о проблемах, которые стоят за комплексом идей евразийской интеграции, а именно выделить проблемы интеграционных процессов с точки зрения экономики. Видеть в этом надо не только набор каких-то конкретных процедур, которые, несомненно, нужны и необходимы, но и некую идеологию, за ними стоящую.

С начала 90-х годов у нас было очень много экономистов, которые упрекали нас, стоявших на патриотических позициях: разве можно вообще в экономике исходить из каких-то национальных интересов, патриотизма? На самом деле есть индивидуум, нужно решать его проблемы, и лучше всего его проблемы будут решены в рамках единого глобализационного процесса. Интеграция – всего лишь некий этап на пути к глобализации. Конечная цель – как раз глобализация, а форма, в которой это может происходить, может быть отчасти связана и с интеграционными процессами. Раз внутри интеграционного объединения снимаются какие-то препятствия на пути товаров, услуг, капиталов – возникает уже привычка к тому, чтобы все эти препятствия устранять в целом. Дальше от этих регионов, макрорегионов мы перейдём к всеобщему слиянию в глобальном экстазе. Это абсолютно ложная и вредная концепция. Видеть в интеграционных процессах некую объединительную тенденцию – это на самом деле ложно и опять, несомненно, уводит нас от цели, лишает очень многих рычагов разумного регулирования своих собственных экономических интересов.

На самом деле интеграция, как мне представляется, связана с двумя другими важными процессами или концептами, которые присутствуют в экономической мысли. Замечательный французский историк Фернан Бродель ввёл в своё время термин мир-экономика. Говорит он о том, что в действительности в мировом пространстве постоянно реализуются эти миры-экономики, причём это какая-то естественная, внутри них заложенная программа, которая даже при разрушении снова и снова их воспроизводит.

В чём объяснение этому? Дело в том, что многие государства на современной карте мира очень маленькие. Единственный способ в условиях, когда существует серьёзная экономия на издержках при увеличениях масштабов производства, – выбрать какую-то узкую отрасль или несколько отраслей специализации и вступать с ними в глобальные обмены. Только в этом случае можно добиться высокого уровня производительности труда, конкурентоспособности этой продукции. Однако для таких стран сразу же возникает другая угроза – угроза стабильности, потому что они слишком привязаны к мировой конъюнктуре. Стоит только чему-то произойти с этой мировой конъюнктурой, стоит кому-то на другой стороне земного шара чихнуть – у вас начинается воспаление лёгких.

На самом деле проблему конкурентоспособности и меньшей зависимости от мировой конъюнктуры могут решать крупные страны. Но таких, естественно, немного. А что делать остальным, если у них в принципе нет выбора и нет возможности как-то совместить надёжность, устойчивость с конкурентоспособностью? Это и есть формирование тех самых миров-экономик – по сути дела, формирование замкнутого или квазизамкнутого, автаркичного воспроизводственного комплекса. В этом смысле совершенно понятно, что большая историческая Россия всё время была именно этим миром-экономикой.

Второй момент связан с резким обострением конкуренции, поэтому защищать свои интересы становится выгоднее коллективно, а не в одиночку. По большому счёту интеграция – это ещё и процесс разграничения «свой—чужой». Внутри интеграционного объединения даются определённые преференции, предпочтения своим, и в той или иной форме, замаскированно или явно, даётся отпор чужим. Мы, по сути дела, последние двадцать с лишним лет пытались ввязываться в мировую конкуренцию, в драку с уже сколотившимися «бригадами». Совершенно ясно, каков может быть результат в подобной схватке.

Мы должны в рамках своего интеграционного процесса сколотить свою команду, свою ватагу, чтобы действительно эффективно участвовать в этой глобальной конкуренции.

Константин ЗАТУЛИН, директор института стран СНГ:

— Я сейчас в сложном положении. Чувствую себя просто Геростратом. Я – не евразиец. Я – русский, предки которого расселились на территории до Дальнего Востока, до Тихого океана и освоили эту территорию. Я, безусловно, симпатизирую многому из того, что здесь было сказано. Но я совершенно не убежден в том, что «евразийство», о котором писали в 20–30-е годы, и то, что в наше время утверждает, например, уважаемый Александр Гелиевич Дугин, и то, что в конце концов реализуют сегодня руководители Беларуси, России и Казахстана под названием «Евразийский союз», – это всё одно и то же. Вы знаете, что есть политики, которые по своим причинам, не желая никакого союза на этом постсоветском пространстве, всячески спекулируют на этой теме, – в Белоруссии, на Украине, – что «мы вообще-то к Азии не имеем никакого отношения. Мы вообще в Европе. Мы очень рады, что мы от этой Азии освободились в 1991 году». И сказать, что, знаете, мы можем этим пренебречь, – неправильно.

Дальше, чтобы просто обострить нашу научную дискуссию. Я, например, совершенно не убежден, что мы в России должны очень сильно радоваться тому, что такой элемент евразийства, как исламский фактор, будет у нас развиваться. Я с удовольствием веду диалог с исламским миром и хотел бы, чтобы мы так не позорились, как это произошло в Ливии, переживаю и за то, что сегодня происходит в Сирии. Но я бы хотел смотреть на это со стороны, а не изнутри. Потому что ислам ‑ религия, которая имеет многие свои центры не на нашей территории. И не под нашим контролем эти центры развивают свои теории. Я вынужден, естественно, как и все, кто живет в России, это учитывать, я не призываю ни к каким религиозным распрям, но я при этом понимаю определённую уязвимость. Тот фактор, что Россия ещё и исламская страна, для кого-то кажется дополнительным фактором силы России. Для меня он, определённо, является фактором нашей слабости, через это мы получаем на Северном Кавказе ваххабизм и всё остальное.

Я понимаю необходимость сотрудничества, например, с Китаем, приветствую это сотрудничество и т.д. Но я не хочу, чтобы когда-нибудь кто-нибудь создал Антанту с Китаем против Америки. Так же, как не хочу Антанты с Америкой против Китая. Во всякой Антанте такого рода мы будем сегодня младшим партнёром, а я не хочу быть младшим партнёром. Надо сотрудничать с этими странами, использовать их, в том числе конкурентные противоречия, к своей выгоде. И это обычная, как сказал бы в этом случае Александр Андреевич Проханов, «имперская политика».

Да, я сторонник империи. И, в конце концов, я готов пренебречь названием. Может быть, она будет на этом этапе называться «Евразийской». Но я хочу, чтобы было понятно – это география в первую очередь, а вовсе не постройка «перпендикуляра» ко всему остальному миру.

Если бы государство России и Белоруссии стало Союзным государством России, Белоруссии и Украины — давайте помечтаем, то чем это не решение проблемы Приднестровья? Вы вправе сказать, что это некая утопия, учитывая нынешнее состояние Украины. Ну в этом смысле и евразийский проект тоже элемент утопии, потому что, если мы будем разбираться, каковы мотивы евразийских участников этого проекта, один из которых, например, совершенно спокойно ездит в Турцию и там рассказывает о том, что Казахстан – страна тюркского мира, и мы все, тюрки, должны объединиться и т.д. Вы же, наверное, знаете, что это происходило в сентябре прошлого года.

Мир не столь прост, он многослоен, он многосложен. Украина может стать наблюдателем в нашем Таможенном союзе. Но вы ведь знаете хорошо, что одновременно и параллельно Украина ведёт переговоры о заключении Ассоциации для свободной торговли с Европейским союзом. Но завтра при написании этого документа те, кто будет его писать (его будут писать эксперты России, Белоруссии и Казахстана, то есть члены Союза), скажут, что наблюдателем в Таможенном союзе может быть только та страна, которая собирается вступить в этот союз. А если Украина не собирается вступить в этот союз, она просто не может претендовать на то, чтобы быть наблюдателем. И это логично.

Почему это так важно властям Украины – прослыть наблюдателями в Таможенном союзе? Да потому, что Украина состоит как минимум из двух Украин, а может быть, гораздо большего числа Украин. Это очень важная борьба, и всё, что возможно бросить в топку этой борьбы для того, чтобы Украину все-таки вырвать из этого притяжения, нужно бросить. Разве мы не в состоянии в обществе развернуть агитацию за славянскую идею? Три народа – белорусы, украинцы и русские, выходцы из одного прежнего общего пространства, — исторически являются одним народом, который просто назвали в силу разных причин разными именами… А потом пошло-поехало – включились другие и начали нас растаскивать по разным углам.

Я уверен, что решение проблем Приднестровья, по большому счёту, очень сильно зависит от решения судьбы Украины. Потому что, что бы ни случилось с Приднестровьем, если бы Приднестровье граничило с Российской Федерацией, вы знаете, что ситуация могла бы быть давно существенно иной. По крайней мере есть две страны, которые теперь имеют дипломатические отношения с Приднестровьем, которые это испытали на своей собственной судьбе. При всех заблуждениях (когда после распада Советского Союза произошли все эти конфликты: грузино-абхазский и грузино-осетинский) Россия постепенно возвращается к правильному пониманию смыслов.

А теперь всё-таки о хорошем. Я, безусловно, считаю, что надо вести евразийские исследования. Безусловно, считаю, что это очень интересная теория. И при этом я не хотел бы, чтобы вы в очередной раз разочаровались, потому что вроде вот забрезжил свет – но потом что-то не произошло. Россия сегодня пришла к пониманию того, что эксперименты, которые угрожают внутренней стабильности Приднестровья, угрожают в принципе его существованию, опасны для интересов Российской Федерации. Мне кажется, что мы некоторый опыт извлекли (я имею в виду людей, принимающих решения в России и т.д.). Это мне кажется залогом того, что Приднестровье может разрабатывать свои евразийские концепции и пытаться решить свои проблемы, а Россия должна помогать Приднестровью. И может быть, самая главная помощь Приднестровью состоялась бы в том случае, если бы России удалось всё-таки переубедить Украину. А на это направлены усилия, и очень серьёзные, поверьте.

Александр ПРОХАНОВ:

— В своём выступлении Константин Фёдорович Затулин затронул очень существенный вопрос об отношении русского и имперского. Этот вопрос не решён, этот вопрос – мучительный для русского сознания. Ещё в узком кругу людей, окружавших Андропова, был поставлен вопрос о нерентабельности империи, о нерентабельности Советского Союза, который, по мнению этого круга, был основан на эксплуатации русского фактора, русского населения, русского народа в интересах других народов, то есть в интересах имперской концепции. Эта тема стала одним из самых эффективных механизмов разрушения СССР во времена перестройки. Многие русские патриоты поддались её искушению.

Россия сбросила с себя бремя советской империи – вместе с 30 миллионами русских, оказавшихся за пределами РСФСР-РФ. Среди этих 30 миллионов оказались и русские Приднестровья. Это нанесло гигантскую историческую, метафизическую травму русскому народу. Потому что русские – православный народ, а значит – народ, ищущий райские смыслы, стремящийся построить райское общество. Это – народ, построивший храм Василия Блаженного, который иллюстрирует собой образ Рая Небесного. Это народ, который провозгласил устами старца Филофея задачей русской власти, русского государства утверждение и сбережение драгоценного православия, которое является не только золотыми куполами и ризами священников, а вероучением и веропознанием, по которому райские отношения между людьми не только возможны, но просто необходимы, как евангельские заповеди и Христовы молитвы.

Русское сознание формировалось в непрерывной многовековой имперской работе. Когда из русского сознания вычёркивается эта имперская работа – русская история останавливается. Русский народ останавливается в шоке, в слепоте и глухоте. В 1991 году у русского народа отняли не только его единство – у него отняли имперскую работу. Поэтому мы, русские, двадцать с лишним лет живём в состоянии обморока и полусна. Русский народ – это народ-подранок. Русский народ – это народ, который оккупирован не буквально, оккупирован не чужими силами, а он оккупирован мировоззренчески. Если у русского народа действительно отнять его имперскую компоненту, которая позволяла русским взаимодействовать с буддистами, с евреями, с мусульманами ‑ причём взаимодействовать очень мощно и интегрально, ‑ если эту компоненту вырвать из русского народа, то такой народ перестанет существовать. Потому что в основе русского определения лежит его мессианство. Если у русского народа отнимают его мессианство, он становится не более чем антропной массой. Только мессианские народы уцелеют на Земле.

На Земле уцелеет великая Америка, которая предложила миру своё мессианство, свой град на холме. Уцелеет еврейский народ, который тысячи лет живёт в мессианской идее. Я думаю, что уцелеет германский народ, в котором дышат Нибелунги, в котором дышит «золото Рейна» и который рано или поздно опять превратится в мощную германскую доминанту в Европе. И уцелеет русский мессианский народ. Это мессианство не выскоблить, не абортировать, его не выколоть зубилом, как это делают либералы на протяжении последних двадцати лет.

Сегодняшнее российское общество построено на началах несправедливости. Эта несправедливость мучает нас, угнетает и лишает нас деятельности. Необходимо возвращение в русское сознание принципа справедливости – и не только социальной, а божественной справедливости. Той самой справедливости, которая витает в идеологии Евразийского союза. Идеология Евразийского союза не будет идеологией быстрого перемещения товаров и людей. Это не будет идеология равного распределения собственности, соединения пространств и ресурсов. Это будет идеология справедливости, которой грезит человечество, изнурённое под бременем либерального проекта. Либеральный проект предлагает миру свободу отдельно взятого человека. В итоге это кончится, и уже кончается, либеральным фашизмом. Потому что на всех свободы не хватит. На всех воды не хватит. На всех пространства не хватит.

Задача в том, чтобы вернуть сегодняшним русским имперскую работу. И эта работа по созданию общества высшей справедливости, слава богу, начинается. Она будет трудной и долгой. Но без неё мы обречены на угасание, деградацию и гибель.

Количество показов: 3386
Рейтинг:  3.44

(Голосов: 2, Рейтинг: 5)