Осенью рубль завалится снова

Михаил Делягин

В прямом эфире радио «Комсомольская правда» доктор экономических наук Михаил Делягин и ведущий Антон Челышев обсуждают, как курс рубля и стоимости нефти связана с протестами фермеров в стране и коррупцией на Дальнем Востоке, и закончится ли либеральное иго быстрее, чем татаро-монгольское.

Челышев:

- Как всегда по понедельникам в студии доктор экономических наук Михаил Геннадьевич Делягин.

Делягин:

- Добрый день.

Челышев:

- Мы обещали начать разговор с России и с кризиса. Мы знаем, что такое кризис, к сожалению.

Делягин:

- И знаем, что такое Россия.

Челышев:

- Конец прошлого года нам в очередной раз напомнил о том, что это такое. Но сейчас мы наблюдаем вот какие события. Цена на нефть, не сказать, что растет, но либо не падает, либо потихонечку отыгрывает падение масштабное, которое наблюдалось всю вторую половину прошлого года. А российская валюта начинает понемногу укрепляться к доллару. И особенно к евро. У многих сразу возникает вопрос: а что, кризис оказался не таким страшным? Кризис заканчивается? То, что мы наблюдаем сейчас, это выход из тяжелой экономической ситуации, в которой, как нам говорили, мы оказались?

Делягин:

- Нет. Это вход в тяжелую экономическую ситуацию, в которой мы еще окажемся.

Челышев:

- А чего ж такой приятный вход?

Делягин:

- Просто вот этот девальвационный шок, который у нас был в ноябре и в середине декабря, он закончился. Потому что, с одной стороны, всем стало страшно, и просто технически рубль восстанавливается. Он упал на дно, потом подвсплыл. С другой стороны, государственная политика, которая заимствована из 90-х годов, сверхжесткая политика, которая заключается в том, чтобы просто выжать деньги из экономики, чтобы в экономике не было рублей вообще, чтобы нечему было совсем приходить на валютный рынок, - эта политика сработала. Так же, как в 90-е, или чуть лучше, чем в 90-е. С одной стороны, мы имеем экономический спад, мы имеем даже промышленный спад. Что после девальвации казалось невозможным. Но поскольку кредитование реального сектора практически прекратилось, за исключением отдельных проектов, которые пропихивает чуть ли не лично правительство, то мы имеем большие проблемы во всей сфере промышленности, во всей экономике. Есть исключения, типа металлургии, но таких исключений немного. В целом промышленный спад идет. Но поскольку нет денег, то помимо прекращения развития, прекращения роста и сокращения людей, которые не отражаются волшебным образом в статистике безработицы, хотя и везде, я проехал много регионов, везде идут сокращения людей, причем болезненные для соответствующих населенных пунктов.

Но, во-первых, рубль укрепился и некоторое время будет укрепляться. Я думаю, что апрель будет он будет немножко укрепляться или, по крайней мере, стабильным точно. И с высокой степенью вероятности до конца июля он будет укрепляться или будет оставаться, по крайней мере, стабильным точно. Естественно, ралли, как в феврале, когда за февраль он укрепился на 14 %, вряд ли повторится. Но падений новых не будет. А вот осенью, я думаю, он завалится снова. Или уже зимой. Просто потому, что невозможно лишить экономику денег и ждать, что все будет хорошо. Классический пример. Сейчас должен начинаться сев, не очень понятно, на какие деньги сейчас село будет сеять. Я был сейчас на Урале, там одно предприятие мне с гордостью рассказывало, что оно получило 10 миллиардов рублей кредит под 24 % годовых.

Челышев:

- На сколько лет?

Делягин:

- Я говорю: простите, пожалуйста, а возвращать-то вы как будете? Это же цены должны соответствующим образом подняться. Они же не поднимутся на 24 %. Ну, говорят, как-нибудь, посмотрим, может быть, нам пролонгируют.

Челышев:

- А может, простят.

Делягин:

- Вряд ли это простят. Это не государственный кредит. Но вот выдающийся успех. Но рассказывается об этом как о чем-то невероятном. В основном село пока что, может быть, кто-то там подпольным образом какие-то деньги получается, но пока как будет проходить сев – не совсем ясно. А если сев будет сорван, ну хотя бы на четверть если будет меньше посеяно, соответственно, и урожай будет меньше.

Челышев:

- Давайте разберемся с валютой. Народ на низком старте, а кто-то уже побежал сдавать валютную выручку, чтобы пытаться зафиксировать прибыль. Я знаю, что вы очень не любите валютные вещи предсказывать, прогнозировать, но тем не менее: надо сейчас нести валютную выручку?

Делягин:

- Если вы собираетесь тратить летом, тогда валюту лучше продать. Если вы рубли собираетесь тратить после лета, начиная с августа, то я бы валюту придержал.

Челышев:

- А если валюта, в которой ты копишь, она скапливается на какой-то черный день или крупную покупку.

Делягин:

- Если это копится на 10 лет и дольше, то это золото.

Челышев:

- Даже не валюта.

Делягин:

- Даже не валюта. Что там будет с евро через 10 лет, бог весть. Что там будет с Америкой через 10 лет, бог весть. Про Россию я вообще тактично умолчу. Конечно, можно хранить в юанях, но у юаней достаточно большие проблемы с ликвидностью. В том числе даже на Дальнем Востоке сложновато. Если вы покупку собираетесь совершить в июле, тогда рубли. Если вы покупку собираетесь совершить в августе, это называется пограничной зоной, непонятно, как вы сами думаете. Если вы покупку собираетесь совершать в сентябре или позже, я бы хранил все равно в валюте. Это не есть руководство к действию, это мое мнение. Я про себя могу сказать. У меня случилось волшебно. У меня был довольно длительный период в жизни, когда мне мои друзья возвращали валютные долги. Так получилось. Этот период закончился. И сейчас у меня… когда приходится тратить сбережения, я трачу только валюту. Но я ее в качестве сбережений в рубли не перевожу. И переводить не буду. Я понимаю, что до августа я потеряю. Я за февраль потерял 14 %. Я за март потерял – не хочу считать сколько. Я еще потеряю. Я сэкономлю на валерьянке. Я включаю лица и вижу вдохновенные лица госпожи Набиуллиной, господина Медведева, господина Шувалова, господина Дворковича, господина Улюкаева, я понимаю, что пусть я потеряю немножко, но эти люди обеспечат нам очередную девальвацию.

Челышев:

- Давайте закончим с валютой.

Делягин:

- Американский миллиардер и инвестор Джим Роджерс советует всем инвестировать в рубли и в российский фондовый рынок. И считает, что вложение в евро и в доллары – это крайне плохая идея. Во-первых, я фиксирую, что в краткосрочном плане мы с ним полностью согласны. До конца июля я тоже говорю про рубли. Здесь разногласий нет. Дальше? Я со своей стороны постараюсь приложить все усилия для того, чтобы я был не прав и был прав американский миллиардер, чтобы у нас все было хорошо. Но у меня есть подозрение, что моих сил не хватит.

Челышев:

- Я смотрю на лицо Джима Роджерса, лицо у него доброе и искреннее. У него вообще русское лицо.

Делягин:

- Это особенность русской культуры. Нам кажется, что все люди, которые говорят нам приятное, у них у всех милые добрые русские лица.

Челышев:

- Может быть. Но мы зафиксировали. Американский миллиардер Джим Роджерс заявил о том, что Россия – один из самых привлекательных рынков с точки зрения инвестиций для него. Он говорит о себе лично.

Делягин:

- Ну, это правда. Он не дает советов. Но, действительно, индекс ММВБ у нас растет. Сегодня подрост аж на 0,67 %, так что все неплохо. И в целом, даже если брать за год, то в валюте при всех девальвациях рынок вырос хорошо. Соответственно, пока рубль будет стабилен или будет укрепляться, вкладываться в ценные бумаги хорошо. Если вы вложитесь, то в июле нужно внимательно смотреть что там происходит на летних малых оборотах. Стоит соскакивать или еще посидеть.

Челышев:

- Теперь давайте поговорим о грядущих посевных работах. Или где-то уже начавшихся посевных работах. Вы говорите, сельхозпроизводитель заявляет: сеять не на что. А где массовые акции? Ни в коем случае я к ним не призываю, но просто хотя бы обращения в интернете, открытые письма: денег нет на сев, кушать будет нечего через полгода!

Делягин:

- Во-первых, в прошлые годы все уже убедились, что массовые обращения – это бессмысленное занятие, никто не услышит. А если услышит, то не отреагирует. А если отреагирует, то не так. Во-вторых, если, скажем, нужно провести колонну тракторов по улице города, то вообще для этого нужна горючка. А если нет денег, то на что ее покупать? Дальше мы имеем ситуацию, когда с несанкционированной активностью борются довольно жестко во многих местах. Жестче, чем в прошлые годы. И, наконец, последнее. Это называется «крымская патриотическая заморозка». Людям очень неловко протестовать и бороться за свои права, потому что, когда вы боретесь за свои права против существующей власти, вы, вне зависимости от своего желания, оказываетесь в одной лодке с Шендеровичами, с Гозманами, с Чубайсами, со всеми остальными. Со всей этой чудесной публикой. Люди этого не хотят. И они надеются подождать. Что касается министра сельского хозяйства, собственно, тема возникла в разговоре с бизнесменами уральскими, которые мне с гневом говорили о том, что по отчетам Минсельхоза у нас все в порядке. Все замечательно и все чудесно. И все кредитуется. И все идет. Так что посмотрим, кто будет прав. Но пока ситуация скорее пугающая.

Челышев:

- Я хочу услышать сельхозпроизводителей.

Делягин:

- Дорогие фермеры, скажите, кто прав?

Челышев:

- Есть ли у вас деньги на начало работ?

Делягин:

- И на их завершение. На начало-то у всех есть.

Челышев:

- Что это за деньги? Это ваши личные или все-таки кредиты? Если да, то на каких условиях они получены?

Делягин:

- И сразу называйте регион. Я уверен, что в Белгороде все в порядке. И в Липецкой области тоже, думаю, все в порядке. У толковых губернаторов. Но есть, к сожалению, и другие губернаторы. И еще одна хорошая новость. Официальная инфляция в марте этого года стала такой же, как в марте прошлого года, примерно 1 %.

Челышев:

- Амир, здравствуйте.

Амир:

- Я из Удмуртии. Занимаюсь животноводством.

Челышев:

- Есть ли у вас на что работать? Есть ли у вас деньги?

Амир:

- Собственных средств, естественно, нет. Кредиты дают неохотно. Потому что мы все закредитованные сегодня по самые уши. Если нам дадут какие-то перекредитации, тогда у нас будут какие-то возможности на весенне-полевой сев. Но сегодня возможностей таких нет.

Челышев:

- И что грозит вашему бизнесу в этом случае?

Амир:

- Уменьшение объемов надоя молока. Придется резать коров.

Челышев:

- Олег, здравствуйте.

Олег:

- Добрый вечер. Красноярск. Наши сельхозпроизводители недавно обратились с открытым письмом к президенту Путину в поддержку посевных работ. Наши молочники непосредственно говорят о необходимых мерах по отношению к молоку – прибалтийскому, белорусскому, которое перефасовывается здесь, для того, чтобы удержать наш отечественный рынок, по крайней мере на территории Красноярского края.

Челышев:

- Они получили ответ?

Олег:

- Это было на экономическом форуме. Вернее, после форума. Пока ответа я не слышал. Только проблемы остались.

Делягин:

- Будем ждать.

Василий:

- Я из Краснодара. Мне нравится выступление Делягина. Но только я думаю, там несколько передернуто все. В прошлом году урожай был везде хороший. Если себестоимость зерна была в пределах 3 рублей, а продавали по 10-11 рублей, сверхприбыль. Куда же она делась? А сейчас говорят: вот, надо особенно большимкомпаниям брать кредиты на посев. Да чушь какая-то! Надо все посчитать. Другой вопрос – мелкий фермер еще, может быть, потратится на своих 10-20 гектарах. И у него денег нет. А большие компании, у которых сто тысяч гектаров земли, они получили сверхприбыль от продажи зерна. И еще получают дотации – и региональные, и федеральные. Какие им деньги нужны? Интересные ребята! Вы ж посчитайте. Делягин вроде экономист – пусть считает нормально.

Челышев:

- Дьявол в деталях. Вы из Краснодара. Вы с Кубани. Вы из житницы. А сельское хозяйство России Кубанью одной не заканчивается. Если на Кубани хороший урожай и высокая прибыль, то это не значит, что и в других регионах точно так же. Это по зерну. А по другим культурам как?

Делягин:

- Действительно, у малого предприятия, как предприятия, или у обычного предприятия прибыль забирает посредник. И выгода у них небольшая. С учетом серьезной закредитованности эта себестоимость резко возрастает. Но крупный агрохолдинг, обеспечивающий свою реализацию, он эту сверхприбыль оставляет себе. Другой дело, что агрохолдинг обычно так устроен, что прибыль отдельно, себестоимость отдельно. И эта прибыль выводится. Или направляется на какие-нибудь инвестиции в смежные сферы. И так далее. У них сейчас этих денег в кармане, как правило, нет. Кто-то инвестировал, и у них этих денег нет, это обоснованно. Кто-то вывел деньги на какой-нибудь Кипр, и это не обоснованно.

Челышев:

- Но опять же – не придерешься.

Делягин:

- Но ловить эти деньги и объяснять сельхозпроизводителям крупным: ребята, у вас агрохолдинг, у вас эти деньги должны быть свои на посев, - эту работу нужно вести сейчас. Потому что они могут точно так же не посеять и не брать на себя риски, как и все остальные. Если они не ориентированы на экспорт. Это существенная оговорка.

Челышев:

- Вопросы в любом случае остаются.

Делягин:

- С сельским хозяйством очень большая проблема. Я подчеркну, что для того, чтобы даже агрохолдинг, который даже имеет сверхприбыль, это ведь не колхоз, это бизнес, если он эти деньги куда-то вывел, даже если они есть на счетах, но он может не захотеть их вернуть, не захотеть направить на инвестиции. С ним нужно проводить работу. А судя по отсутствию возмущенных воплей по поводу давления государства в среде владельцев агрохолдингов, работа эта не проводится.

Челышев:

- Понятно. Проблемы на какой-то стадии могут возникнуть?

Делягин:

- Проблемы есть. Ни один из наших собеседников не сказал, что кредитование имеет место. Даже в Краснодарском крае, где сельское хозяйство очень хорошо развито. Это, скорее, тревожно. Что касается других позитивных результатов.

Челышев:

- Они есть, да?

Делягин:

- В марте инфляция на уровне прошлого года. Правда, в марте прошлого года было ускорение инфляции, но, тем не менее, инфляционная волна закончилась вроде бы. Проблема в том, что инфляционная волна закончилась, а цены-то никуда не делись. И они остаются запретительно высокими, запредельно высокими для очень многих людей. При этом импорт, который куплен по старым ценам, он заканчивается, он не везде еще закончился. Некоторый умеренный рост цен будет продолжаться. Снижения цен в массе своей ожидать не стоит. У нас монополизированная торговля, монополии. Если их не давить, цены не опускают. Мы это в 90-е годы тоже прекрасно проходили. При аналогичной политике государства. Так что, к сожалению, вот эта некоторая стабилизация ситуации с инфляцией очень хороша для статистики, для инвестиционной привлекательности, для разговоров о том, что сейчас придут иностранные инвестиции, как в 1994 году говорили, и решат за нас все наши проблемы. Но для реальной жизни это, к сожалению, ужасно.

Челышев:

- Давайте теперь несколько слов о том, что происходит но космодроме Восточный.

Делягин:

- О микроэкономике.

Челышев:

- Да. У нас космодром Восточный – вскрыты определенные махинации. Понятно, что людям зарплату не выплачивали, это очень плохо. А вообще это позор: один из ключевых обхъектов, которые сейчас возводятся, и зарплату не платят. Махинации вскрыли. В Минобороны чиновника задержали. Хорошавина взяли.

Челышев:

- А Хорошавин причем здесь?

Челышев:

- Это вообще.

Делягин:

- Реймера еще можно вспомнить.

Челышев:

- Три миллиарда опять же, не пять копеек. Лучше поздно, чем никогда. И Реймер тоже уже в СИЗО. Может быть, это по всей стране началось – реальная борьба с коррупцией?

Делягин:

- По всей стране – это как в анекдоте известном. Он, правда, признан нарушающим чего-то там. Поэтому мы его цитировать не будем. Но вот по всей стране началось – это мы помним откуда. Но есть принципиальная разница между борьбой с коррупционерами и борьбой с коррупцией. Борьба с коррупцией – это изменение правил. В том числе госзакупок, в том числе осуществление госинвестиций. Борьба с коррупционерами – да, это ловля тех или иных жуликов. Моя любимая иллюстрация – это средневековый Китай. Когда чиновника, уличенного во взяточничестве, не просто казнили с китайской изощренностью, а потом из него набивали чучело и сажали в его прежнем кабинете в острастку новым обитателям. Сохранились воспоминания, что сидит китайский чиновник, рядом с ним в том же кабинете сидят чучела трех его предшественников. И он вымогает взятки. Потому что он в рамках системы, деваться ему некуда. А если он не хочет брать взятки и рисковать своей жизнью, то пусть идет в крестьяне.

Вот борьба с коррупционерами – это лучше, чем ничего. Это хорошо. Но лучше борьба с коррупцией, то есть изменение правил. Некоторые поползновения к борьбе с коррупцией мы видим. Потому что, да, Реймер ушел со сцены, он никакого политического влияния не имеет. Это отстрелянная фигура. А губернатор Сахалина – да, это действующий человек. Но изменения правил мы пока не видим. А это главное. А космодром Восточный – это проявление общей культуры, которую мы видели на саммите АТЭС-2012, когда у президента в номере потекла вода из окон, и организатор строительства публично объяснил, что на Дальнем Востоке неправильные дожди, они идут не в ту сторону, в отличие от всей остальной страны. Поэтому президента потекло из окон. Когда краны отваливались в номере за 700 долларов в день. И так далее. Когда мост не успели ввести. То же самое, что на олимпиаде в Сочи, где все прошло идеально за счет того, что последние полгода люди делали подвиг настоящий управленческий. То, что мы в Крыму видим, - это управленческая катастрофа, на мой взгляд. То, что крымчане рассказывают. И так далее.

И вот эта культура безнаказанности, когда по итогам саммита АТЭС-2012 да, ушел губернатор, какого-то одного мелкого чиновника посадили, еще двоих уволили. И вроде бы все. И эта культура безнаказанности начинает применяться везде. И вдруг на космодроме Восточный вспомнили, что это нехорошо. Когда был отчет, что 17 млрд. рублей делось неизвестно куда. Миллиардов! Сейчас из-за 14 млн. рублей – задолженность по зарплатам – голодовка. У нас забастовку Трудовой кодекс так оформляет, что вы не можете осуществить забастовку без согласия работодателя, по сути дела. Это очень иезуитская процедура, которая предусмотрена в Трудовом кодексе. Поэтому у нас много голодовок. Потому что себя калечить пока еще не запретили. И вот голодовка пошла.

Рогозин молодец, он быстро отреагировал. Сразу. В течение 12 часов там все остановилось. Но это же два с половиной месяца людям не платили зарплату. А что, по итогам первого месяца уже было непонятно? Допустим, аванс задерживают. Хорошо, всякое бывает. Но когда не заплатили зарплату второй раз, это уже… Простите, а где у нас был трудовой надзор, Рострудинспекция? У нас же есть специальная структура, которая следит за соблюдением порядка в отношении работающих. Я понимаю, что человек, который 14 млн. рублей, которые были у него на счету, как говорят, он их решил куда-то налево пустить, он задержан. Хорошо, молодцы. Но где Рострудинспекция? Почему люди, которые должны были в середине января устроить локальный скандал по поводу невыплаты аванса, а в начале февраля устроить федеральный скандал по поводу невыплаты заработной платы и аванса, задержка в течение месяца, где эти люди? Почему их нет? Где профсоюз? Почему его нет?

Понятно, чиновник, бизнесмен – ладно, у них свои интересы, они хотят, допустим, они решили нарушить. Но у нас же развитое общество. Мы же не в первобытнообщинном строе живем, не в раннем феодализме пока что. У нас есть система сдержек и противовесов разумная. Есть профсоюз. Где профсоюз? Где он был? Где он спал? Почему он молчал? Рострудинспекция – почему она в суд не подала? Почему она молчала в тряпочку? И здесь нужно выяснять. Вполне может быть, что этот трудовой инспектор подавал в суд, но его там послали. И тогда это вопросы к судам, к прокуратуре. Если же он покрывал нарушения, которые, похоже, оборачиваются преступлением, то, простите, нужно реформировать Рострудинспекцию. Потому что это не единичный случай по всей стране. Вы поговорите с людьми, которые пытаются отстаивать свои трудовые права. Про профсоюзы вспомнят далеко не все. Но вот про трудовую инспекцию мне никто ничего из них не рассказывал. Многие даже не подозревают, что существует такая структура.

Челышев:

- Я сейчас пытаюсь вспомнить, были ли коррупционные дела в отношении сотрудников трудинспекции. Было недавно одно.

Делягин:

- Дел есть много. Но здесь вопрос не о коррупции. Здесь вопрос о халатности. Здесь вопрос о том, что люди пренебрегают своими обязанностями. Если им барашка в бумажке поднесли – это коррупция. Но если вы барашка в бумажке не доказали или не поймали, или его просто не было, потом что рострудинспектор не имеет сегодня больших прав, его же запугать можно реально, без всякой коррупции, просто гавкнуть на него или просто не пустить, - вот это вопрос отдельный. Государство должно этим заниматься. Потому что космодром Восточный – это некоторый символ России. Была даже идея перенести в Углегорск столицу. Но это невозможно, потому что там слишком близко к Китаю, недопустимо. Но это один из символов завтрашней России. Когда символ начинается так, извините, это неприлично. Этого не должно быть больше. Этому должен быть положен конец. Мы про все стройки, кроме универсиады в Казани, там не было скандалов вроде бы, но про все остальные стройки были те или иные истории. При подготовке к саммиту АЭС-2012 на острове Русский, я помню, были массовые беспорядки, потому что рабочим из Средней Азии, мусульманам не завезли водку. Это не смешно. Потому что это перебои с поставкой. Если людям нужна водка, то они имеют право в свободное от работы время, если это не мешает трудовому процессу. Это их решение. Снабжение должно быть. Но самый главный вопрос – к трудовой инспекции. Потому что права трудящихся сегодня в России не защищены даже в том мизерном объеме, в котором они предусмотрены Трудовым кодексом.

Челышев:

- Только что пришли финансовые итоги первого квартала.

Делягин:

- Я смотрел на сайте Минфина. Та величина дефицита, которая озвучена, она очень хорошая. Это означает, что дефицит бюджета федерального в марте месяце крайне маленький. В феврале у нас был дефицит более 10 % ВВП. Это ужасно. В марте он маленький, ситуация улучшилась. Но это улучшение статистическое. Потому что экономика не развивается, к сожалению.

Челышев:

- Вы постоянно напоминаете нам о триллионах рублей не израсходованных, которые хранятся на счетах, это то, что мы не потратили за последние несколько лет. На сколько нам этих денег хватит при нынешней ситуации?

Делягин:

- На семь месяцев. Если завтра доходы бюджета будут равны нулю, то этих денег хватит на шесть-семь месяцев. Но это деньги не для того, чтобы их тратить на поддержание штанов. Это деньги на развитие. Они должны инвестироваться в развитие. Они должны нас кормить.

Челышев:

- Если у нас будет наблюдаться дефицит бюджета, и мы при этом этот дефицит бюджета будем покрывать, покрывать, покрывать отсюда, рано или поздно у нас просто не останется денег на то, чтобы развиваться, и мы будем думать только о поддержании штанов.

Делягин:

- Вот это бухгалтерский подход. Если деньги откладывать на черный день, то черный день обязательно наступит, просто чуть попозже. А если эти деньги вложить в развитие страны, в производство, в первую очередь в модернизацию инфраструктуры, то тогда возникнет бизнес, он активизируется, он принесет налоги. Вот деньги, которые тратят на покрытие дефицита бюджета, просто на затыкание дыры, это, как если вы, условно, лишились работы и вы понемножечку тратите свои сбережения, когда они кончатся – вы умрете с голода. А если вы эти деньги вложили в то, чтобы создать бизнес где-то или получить новую компетенцию в той сфере, где гарантированно есть рабочие места, и устроитесь на работы, то это второй путь, которым мы не идем. Мы не инвестируем. Причем очень забавно. Если либералов спрашивать про отдельно взятого человека: вот у меня есть сбережения, моя фирма закрылась, что мне делать? – они говорят правильно. Идите, инвестируйте в себя, получайте новую квалификацию, устраивайте на новую нормальную работу человеческую. Если же тот же вопрос задается о стране, они говорят: нет, нет надо, не надо никуда инвестировать, не надо развиваться. Нужно тратить деньги на выживание, а там как повезет, как кривая вывезет. Может быть, и потому, что им людей жалко, а страну – нет.

Челышев:

- Теперь о трагедии в Охотском море. По большому счету, нужна минута молчания, а не комментарий. Тем не менее… Как говорят сейчас, причиной всему стала простая человеческая жадность. Судно вышло с минимальным запасом топлива, чтобы взять побольше рыбы и этим его загрузить.

Делягин:

- И без балласта вышло. Первый вопрос: кто выпустил судно? Каждое судно перед выходом проверяется, чтобы там все соответствовало нормам. Кто выпустил судно в море? Кто манкировал своими прямыми служебными обязанностями? Вопрос к капитану, если он жив. Если он жив, он должен за это ответить.

Челышев:

- Пока официальных данных нет, но поисковая операция не завершена.

Делягин:

- Дай бог, чтобы его нашли. К нему же вопрос. Некоторое количество моряков вспоминает, что команды на эвакуацию не было. Почему? Давайте подождем окончательного расследования. Потому что в такой ситуации человек может забыть, как его зовут, не то что – была команда или не было.

Челышев:

- Уже несколько человек говорят то же самое. Сдается мне, следователи будут опираться на их показания.

Делягин:

- Но в любом случае вполне возможно, что первым выбыл из строя капитан. Непонятно, неизвестно. Но самое главное, есть технический надзор, есть правила. Они есть везде, где есть что-то сложнее молотка. Есть люди, которые специально надзирают за соблюдением этих правил. Когда нарушения становятся массовыми (я прекрасно помню катастрофу «Булгарии»,) – вопрос один. Да, у нас все нарушают правила. Я помню время, когда летчики летали с козами в кабине экипажами, чуть не с коровами. Это все было. Но когда правила нарушаются, вопрос не только к тем, кто нарушает. Потому что они часто и гибнут сами в результате своих нарушений. Вопрос к тем, кто должен был проконтролировать и не проконтролировал. У вас чего. Полномочий нет? Если нет полномочий, надо добавить. Но в любом случае есть ответственность. И люди, которые свои обязанности по контролю нарушили, должны нести наказание в ста процентах случаев. Железно. Это вопрос безопасности и выживаемости. Смысл существования государства в том, чтобы человек мог сделать глупость безнаказанность, а такую глупость, которая может его убить, он сделать не мог. Вот когда государство своими обязанностями пренебрегает, люди разные бывают, люди делают глупости, люди от этого погибают. Но этого быть не должно.

Челышев:

- Есть ли что-то еще, что вы видели на минувшей недели, что вас заинтересовало?

Делягин:

- Чудесный опрос либерального «Левада-центра» о Сталине. Отношение россиян к Сталину уверенно улучшается. Идею об установлении памятника Сталину к юбилею Победы поддерживают 37 % россиян, против – 25 %. Раньше всегда тех, кто был против, было значительно больше. Положительное отношение к Сталину – 36 %, отрицательное – 20 %. Доля заявивших о том, что они не знают, кто такой Сталин, ни разу не превысила 1 %. Доля тех, кому он безразличен, снизилась, правда, их 30 %. Но она существенно снизилась с 38 %. На протяжении всех прошлых лет всегда тех, кто считает, что понесенные в сталинскую эпоху жертвы ничем нельзя оправдать, было больше. В этом году впервые доля считающих, что жертвы советского народа были в той или иной степени оправданы великими результатами при Сталине, увеличилась до 45 %. Впервые выше тех, кто не видит им оправдания, таких 41 %. Превышение небольшое, но впервые оно достигнуто. При этом доля тех, кто думает, что Сталина следует считать государственным преступником, упала с 32 % в 2010 году до 25 %. Доля тех, кто не согласен, выросла с 50 % до 57 %. При этом сталинистов очень мало.

Челышев:

- Что это означает?

Делягин:

- Вопрос: «С чем ассоциируется у вас смерть Сталина?» Утрата великого вождя и учителя – только 24 %. С прекращением террора и массовых репрессий – 46 %. Большинство людей понимают, что был сталинский террор. 21 % россиян сообщают, что члены их семей пострадали от сталинских репрессий. 60 лет прошло, больше двух поколений сменилось. Все равно мы это помним. 69 % выступают против возвращения Волгограду названия Сталинград.

Челышев:

- И при этом…

Делягин:

- И при этом отношение к Сталину улучшается. И люди считают, что жертвы имеют оправдание. Почему? О культе Сталина, о том, что мы типа сталинисты, речи не идет. Люди прекрасно помнят, что это было зверство, это была жестокость и так далее. Но на фоне того кошмара, который на нас надвигается сегодня, на фоне глумления, которое мы видим со стороны либералов буквально в каждой точке, глумления абсолютно безнаказанного, наглого и циничного, на этом фоне люди говорят: да, это было очень страшно, это было очень скверно, но было развитие и были какие-то цели у общества.

Я в свое время проводил опрос достаточно жестокий: в какую эпоху вы предпочитали бы жить? Про эпоху Сталина было сказано, что вы можете жить в ту эпоху с большой вероятностью того, что вы сами станете жертвами репрессий. Большинство людей – больше 40 % - выбрали именно это. Не в сытую эпоху Брежнева - милого, комфортного, приятного застоя, - а именно тогда. Растущая популярность Сталина вызвана тем, что наше государство вообще не демонстрирует ничего нормального после воссоединения с Крымом. Это был один эпизод, который показал, что государство может быть нормальным. Луч солнца сквозь тучи забрезжил. Куликово поле было в 1380 году, через год Тохтамыш сжег Москву, и еще сто лет продолжалось татаро-монгольское иго.

Челышев:

- Давайте на лучшее надеться. Надеемся, что через неделю это лучшее, может быть, наступит.

Делягин:

- Будем надеяться, что либеральное иго закончится быстрее, чем татаро-монгольское.

КП 08.04.2015

Количество показов: 1967
Рейтинг:  3.66

(Голосов: 4, Рейтинг: 5)